Тема сверху. История одного экшена

— Привет, заходи!

— Здравствуйте!

Я закрываю дверь.

Она стоит в прихожей.

— Снимай обувь и можешь осмотреть квартиру.Я не хочу, чтобы место было ей совсем незнакомо. Пусть освоится. Пометит территорию. Только пусть не писает. Пока.

Она добросовестно проходит на кухню, возвращается в комнату, оглядывается, замечает девайсы, уложенные на стол и на спинку кресла. На минуту останавливается и внимательно рассматривает предметы. Кожа, цепи, веревки, зажимы на цепочке и прочее выглядят, наверное, интригующе. Я захожу в комнату и смотрю на неё.

— Тебе нужно в ванную?

— Да, хотелось бы, — говорит она нерешительно.

— Тогда раздевайся в прихожей, всю одежду вешай в шкаф. Сделай так, чтобы белья тоже не было на стуле.

Она слабо улыбается, уходит в прихожую.

Краем глаза замечаю, как полоски белого тела начинают мелькать в проеме двери. Хлопает дверь в ванную и начинает течь вода.

Я проигрываю голове сценарий будущей сессии. Или экшена? Она говорила о себе как о сабе, и как о мазе. Что ж, посмотрим, какая ты мазосаба. Или сабамаза. Или мазафака…

Она возвращается из ванной, чуть-чуть влажная, полотенце пока в руке.

— Вернись, еще лучше вытрись, потом повесь полотенце в ванную. Вниз на трубу. И живо возвращайся.

Мне не нравится работать по влажному телу. Что веревками, что флоггерами. Непредвиденные следы остаются, да и качество удара страдает.

Она уходит и довольно быстро возвращается. Практически сухая.

Я сижу в кресле и смотрю ей в лицо. Она стоит передо мной, руки скрещены впереди, как будто прикрывает лоно. Её голова чуть опущена, она смотрит то ли мне на плечо, то ли еще ниже.

Здесь она права – взгляд прямо в глаза я бы счел вызывающим. Значит, опыт подчинения у неё есть.

Её нагота не идеальна. Впрочем, отталкивающей её полноту бы не назвал. Она не рыхлая, валиков жира, отвисших по бокам, нет. Впрочем, кто из нас идеален на четвертом десятке? Как говорится, чем дальше – тем дороже. Она скорее упруга, налита силой и здоровьем. Груди полные, не разваливаются в стороны, соски смотрят вперед. Впрочем, без бюстгальтера ей ходить, наверное, сложно. Интересно, какой купальник она предпочитает – раздельный или нет? Судя по следам на теле – все-таки раздельный, причем достаточно узкий. Минималистический, я бы сказал. Любит, когда на неё смотрят? Ну-ну, учтем. Впрочем, она может себе такое позволить.

Волосы на теле удалены, как и договаривались, на лобке чисто.

— Назови свои табу!

Она перечисляет кровь, порезы, золотой дождь, копро.

— Это всё? – спрашиваю её.

Она на секунду колеблется и вспоминает про публичность.

— Один человек публикой считается?

Она усмехается.

— Нет, конечно.

— Секс? – спрашиваю я.

-Только защищенный.

— А орально?

Она улыбается.

— Так какое же это будет удовольствие!?

— А ты пришла сюда за удовольствием?

— Ну….

Она понимает, что сказала лишнего и смущается.

— Удовольствие получает господин. Ты помнишь?

— Да помню.

-… господин, — добавляю я.

Пора вводить её в рамки.

-… господин – торопливо добавляет она.

— Стоп-слово будет «сапфир». Повтори!

— Сапфир, сапфир.

— Если не сможешь сказать — сделаешь пальцы веером на обеих руках. Или моргнешь несколько раз подряд. Поняла?

— Да…. Господин.

— Теперь иди ко мне.

Она подходит к креслу и останавливается.

Я расставляю широко ноги и подтягиваю её ещё ближе. Ставлю её между своих ног.

Мои руки проходят по её бедрам, я потрепал её за маленькие круглые коленки. Потом я по-хозяйски провожу ладонями по ягодицам, справа и слева, одновременно.

— На колени!

Она опускается передо мной, тесно сжимая колени.

— Расставь ноги!

Она смешно переваливается, как утка, и немного расставляет ноги.

Я сжимаю руку в кулак и засовываю ей между ног, поднимаю руку вверх, пока не упираюсь костяшками в промежность.

— Запомни, моя рука должна свободно проходить до пизды.

— Понятно, господин.

Я провожу руками по её грудям, взвешиваю их в ладонях, зажимаю между средним и указательными пальцами соски и несколько раз их оттягиваю, с каждым разом всё сильнее и грубее. Она судорожно, с всхлипом, вздыхает, соски постепенно набухают, и становятся похожими на две темно-розовых вишни на блюдцах.

Резко охлопываю живот. Она опять судорожно вздыхает.

Теперь я поднимаюсь и захожу ей за спину.

— Встань!

Она, качнувшись в сторону, встает с колен и поднимается, прилежно расставив ноги.

Я осматриваю спину и округлые ягодицы. Что ж, все неплохо, минимум родинок и нехороших вен. Кожа имеет замечательный цвет спелой пшеницы, матовая, словно покрыта тонким слоем мучной пыли. С силой провожу пальцами справа и слева от позвоночника, лапаю и терзаю ягодицы, следы достаточно быстро сходят. Наверное для порки кожа не очень чувствительна?

— Нагнись вперед!

Она нагибается вперед.

-Еще! Держись за кресло!

Она нагибается еще ниже и становится практически под прямым углом.

— Раздвинь зад!

Я хотел было сказать «жопу», но время для откровенной грубости еще не пришло.

Она раздвигает упругие ягодицы.

Анус темно-бордовый, дырочка плотная, стянутая упругими волокнами мышц, поблескивают прозрачные капли. Да, барышня подмывалась серьёзно, старательно. Впрочем, клизму она не делала – поэтому если я и займусь её задом, то неглубоко.

— Выпрямись!

Теперь пора её повязать.

Разматываю длинную толстую хлопчатобумажную веревку, накидываю на шею и пропускаю два конца вниз до пола, потом перекрещиваю веревку спереди несколько раз. Теперь надо решить про промежность.

— Проведи ладонью между ног. Глубоко по щелке.

Она чуть приседает и проводит рукой сзади наперед.

— Пальцы покажи!

Показывает. Пальцы ощутимо влажные.

— Течешь?

— Да, есть немного… господин.

Все-таки еще немного запинается. Но это излечимо.

Беру бумажную салфетку, обвертываю веревку и туго завожу между ног оба конца и поддергиваю вверх. Мне не нравится, когда веревка намокает.

Она вздрагивает и охает.

— Что, больно любимым местам? Цвет?

— Зеленый, господин.

Ну и ладно. Долго я в веревках её держать не буду, потерпит.

Теперь протягиваю веревки вдоль позвоночника, завожу оба конца через петлю на шее, и сзади наперед растягиваю по краям перекрестья, она покрывается ромбами сетки и становится похожей на упакованную колбасу. Остаток веревки закрепляю где-то в районе поясницы. На фиксацию рук длины уже не хватает. Дама вполне взрослая и объемная. Впрочем, это не означает, что руки не будут связаны.

— Готова к фиксации рук?

— Да…господин.

Ну-ну. Отвожу локти назад. Пытаюсь свести локти,… нет не получается, негибкая барышня. Отпускаю, смотрю, сможет ли просто завести руки назад. С трудом, с трудом. Но кисти зафиксировать получится. Скрещиваю руки ей сзади, похожу короткой веревкой несколько оборотов и пропускаю веревку между запястий. Всё, можно делать узел. Теперь она практически беспомощна. Ноги? Пожалуй, нет. Я хочу подвести её к зеркалу и показать самой себе во весь рост. Но сначала попробуем кляп. Беру со стола небольшой розовый упругий шарик на узкой кожаной ленте с пряжкой, показываю ей.

— Насморк есть?

— Нет, господин.

Теперь она отвечает быстро, щеки покраснели, возбуждена.

— Открой рот!

Открывает. Завожу шарик за зубы и стягиваю ремешок на затылке.

— Если цвет зеленый – моргни!

Моргает.

— Тогда пошли, погуляем.

Глаза испуганно округляются. Ей кажется, что я хочу нарушить табу? Скажем, публичность…Она ошибается. Я поворачиваю её за плечи, держу за локти и подталкиваю к зеркалу.

-Ну ка поворотись сынку, эк тебя смешно отделали!

Парафраз Николая Васильевича Гоголя здесь звучит странновато, но ей не до юмора. Она с интересом смотри на себя, взгляд критичный, но и похотливый. Из зеркала смотрит обнаженная женщина в веревках с распяленным кляпом ртом. Где-то там, за дверью, в «нормальном мире», она «приличная женщина», полезный сотрудник, любовница, дочь. Здесь и сейчас она – в другой реальности – и, по-моему, ей стыдно и одновременно сладко от своего стыда и беспомощности. Ты же этого хотела, да, сучка, когда просилась на сессию?

— Вот, полюбуйся на себя. Нравится?

Она кивает. С кляпом во рту это не очень-то удобно.

— Ну постой, посмотри на сабу.

Похоже, ей нравится.

А мне надо подумать над следующим шагом.

Оставляю её перед зеркалом, отхожу к столу и думаю.

Наверное, пора пороть. Не сильно для начала, но чувствительно. А для порки еще неплохо попробовать распорку на ноги, чтобы ощущала несвободу. Как говорится, попробуем два удовольствия в одном.

Возвращаюсь к нижней, беру под локоть и отвожу обратно к креслу. Снимаю веревки, салфетка между ног мокрая насквозь. Расстегиваю ремешок и вытягиваю изо рта шарик. Шарик тоже мокрый и скользкий. По нижней губе и из уголка рта тянется прозрачная дорожка слюны. Она вытирает рот ладонью, ну ладно, платка у неё, голой, нет.

— Как состояние?

— Ничего….

— Что значит «ничего»? Цвет?

— Зеленый…Господин.

— Видишь салфетку на полу? Подними и выброси в туалет. Потом придешь и можешь отдохнуть.

Она молча уходит в ванную, двумя пальцами держит салфетку. Надо было бы заставить сказать «Да, господин», но пока повременим.

Пока она ходит, собираю распорку, железные трубки входят одна в другую.

Она возвращается и в нерешительности встает у разложенного дивана.

— Можешь лечь, отдохнуть.

Она ложится на живот, попой ко мне, голова куда-то к стенке, утыкает голову в руки и замирает. Нет, так дело не пойдет. Я хочу видеть её лицо. Как говорится, лицо – зеркало души.

Подхожу к дивану, наклоняюсь и увесисто шлепаю по ягодице.

— Ой, — вырывается у неё. Она дергается всем телом и непроизвольно прислоняет ладонь к заалевшему месту удара.

— Ты неправильно легла.

— Почему…? – вырывается у неё. Потом она чувствует свою ошибку, запинается и прямо-таки сжимается в комок. Такой весь полногрудый напряженный комок.

— Почему…Потому что я хочу видеть твое лицо, а не жопу. Отдыхать будешь только лицом ко мне. И постоянно думай и смотри, где я стою.

Рано тебе расслабляться, ты еще на расслабуху не заработала.

Она проворно меняет положение и теперь лежит ничком, снова положив голову на скрещенные руки. Но теперь она постоянно подсматривает за мной.

Я продолжаю свинчивать распорку, достаю кожаные поножи и проверяю карабины для крепления.

— Отдохнула?

— Да… Господин.

— Тогда иди сюда.

Она подходит к креслу.

— Встань коленями на кресло, руки на спинку.

Она забирается на кресло, встает.

— Ноги шире!

Расставляет ноги. Теперь мне удобно приладить распорку.

Надеваю поножи на правую ногу, потом на левую, застегиваю ремешки, карабины поножей защелкиваю на концах распорки. Длина примерно метр, может меньше. Широковато? Ничего, потерпит. У неё неожиданно для верхней комплекции тонкие щиколотки и изящные длинные ступни.

Теперь надо фиксировать руки. И самое время использовать ошейник.

Достаю узкий подшитый ошейник с двумя кольцами – спереди и сзади.

— Подними выше голову под игровой ошейник.

Поднимает, смотрит прямо в стену.

— Волосы забери вверх, чтобы не мешали.

Она двумя руками поднимает волосы, я хочу надеть ошейник, но шея ощутимо влажная. Так не пойдет, могут быть потертости на самом заметном месте. Иду в ванную. Её полотенце влажное. Беру своё, сухое полотенце, возвращаюсь в комнату. Она покорно держит волосы, только чуть повернула голову в мою сторону. Ну-ну. Обтираю ей шею и плотно затягиваю ошейник. Она чуть заметно вздрагивает. Отхожу на два шага. Она еще держит руками волосы.

— Ну вот, теперь ты моя рабыня.

Она судорожно вздыхает и шепчет «Да… господин».

— Может, хочешь под постоянный ошейник? – спрашиваю её и ухмыляюсь. Наглая провокация она и есть наглая провокация.

— Я не знаю, не готова…Господин. Мне надо подумать.

— Ну думай, думай. А теперь руки перед собой!

Она отпускает руки и складывает их лодочкой перед собой. Достаю наручники и накидываю на запястья металлические обручи и нетуго зажимаю. Цепь наручников достаточно короткая, поэтому беру длинный карабин и фиксирую им наручники к кольцу на ошейнике. Теперь она может немного отставить руки вперед. И последний номер в нашей программе – маска на глаза. Широкая черная маска закрепляется у неё на голове. Теперь пора сползать на пол. Снова обращаю внимание, на её ухоженные нежные пятки. Для начала помучаю их. Беру самый маленький, кистевой, флоггер для сосков и сравнительно несильно шлепаю по правой пятке, потом по левой.

И вот тут-то её перекосило. На секунду я испугался, что она сломает себе ногу или вывернет голеностоп. Она просто рвалась, извивалась, пыталась спрятать свои несчастные стопы, как лисица, которая пытается вырваться из капкана.

— Что такое!? Что такое, спрашиваю?

Она извивается, сгибается в мою сторону и молчит.

Я кладу ей руку на плечи и вжимаю вниз и вперед, к спинке кресла. Она на мгновение напрягается, потом расслабленно замирает

— Спокойно, спокойно, я сказал! В чем дело, какой цвет на ноги?

— Ой, извините, я не думала, что так будет…

— Тебе больно?

— Нет, но я не ожидала…

— Сейчас как?

— Все н-н-н-ормально…

-Цвет какой, я спрашиваю!?

— Зе-е-еленый.

— Ну тогда пойдем. Спускай вниз сначала правую ногу, потом левую. Я держу тебя, не бойся.

Держу её за плечи. Она с усилием, натягивая до предела карабин и ремни, перекосив распорку спускает на пол правую ногу и почти сразу – левую. Потом в раскоряку ковыляет к стене и становится ко мне спиной. Точнее – задом. Ладонями она упирается в стену. Ну что ж, сейчас я тебя попорю.

Сначала я бью ладонью. По отставленному заду, несколько раз с каждой стороны, сверху и снизу. Она содрогается, но не пытается увильнуть. Да и куда ей увильнуть. Ягодицы начинают розоветь. Хочется попробовать брючный ремень, но, пожалуй, это не сегодня. Лучше использовать мягкий флоггер. Фирменная сбалансированная штука на 40 хвостов мягкой кожи лежит в руке удобно.

Я становлюсь прямо за ней и начинаю наносить ритмичные удары. Хвосты флоггера ложатся на её ягодицы как раз в местах самых аппетитных выпуклостей. Я стараюсь бить аккуратно, без захлестов, надеюсь, это у меня получается. Попеременно удары следуют на правую и на левую сторону, иногда удар приходится по щели между ягодиц. Каждый пятый шестой удар я делаю сильнее, чем предыдущие. Похоже, что темп моих ударов совпадает с темпом моих обычных фрикцийJ. По крайне мере, в начале сношения.

— Ну что, твои булочки поспевают!JКак состояние?

— Зеленый, господин.

— Тогда сейчас буду работать по спине.

Мда, главное не попасть по позвоночнику, по почкам и не слишком сильно по легким. Что же там остается, от всей спины? Ну пожалуй, буду бить вот сюда и сюда?

Она вздрагивает. Ну чего дрожишь, я же несильно. И только начал.

Ещё раз, еще, еще, сильнее. Спина ощутимо розовеет. А теперь попробуем обратным хватом. Я встаю рядом с ней, поворачиваюсь спиной к стене и начинаю работать наотмашь флогером сбоку. Теперь хвосты ложатся вдоль, горизонтально, гарантированно перекрываю все участки. Ну-ка, попробуем сильнее. Она вздрагивает и немного сгибает ноги. Еще пару раз и теперь можно спросить.

— Цвет?

— Не знаю, наверное, зеленый.

— Мне надо знать точно!

И я наношу самый сильный удар за сегодняшний вечер.

— Ой, желтый, желтый!!!

Ну наконец-то. Она пытается уткнуть спрятать лицо. Но мне ясно видно слезы в углу глаза. Я беру кистевой флогер и сверху вниз бью по плечам. Справа-слева. Справа-слева. Плечи розовеют. Вот теперь, пожалуй, пока хватит.

— Цвет?

Она всхлипывает.

— Зеленый.

— Тогда сейчас пойдем на диван и продолжим.

Всего я работал с ней минут 15. Минут 5-7 она потерпит. Должна потерпеть, если типа «маза с опытом, любящая порку». За язык-то никто не тянул в общении. Тем более, спина и ягодицы готовы и разогреты.

Я беру её за плечи, помогаю развернуться и мы ковыляем к дивану. К счастью, тут недалеко. Она упирается коленями, я придерживаю её и плавно опускаю торс. Теперь немного разворачиваем ноги и можно продолжать. То, что я задумал – рискованно, но должно получиться. Я беру жесткий флогер с двадцатью хвостами квадратного сечения. Концы – острые, рубленые. Хвосты длиннее, чем у мягкого, разогревочного девайса. Ну что ж, с женщиной можно делать что угодно, только надо предупредить, что именно вы собираетесь делать.

— Сейчас тебе будет больно, по настоящему больно.

— Ой, да?

— Ты же этого хотела?

— Да, наверное…

— Чтобы ты не кричала, возьмешь в рот трензель. Я его не фиксирую. Будет желтый – выпустишь изо рта. Понятно?

— Да, господин.

Я беру девайс и для начала делаю несколько резких взмахов вправо-влево. Хвосты со свистом рассекают воздух. Я раскручиваю флогер и его хвосты проносятся над ней. Она чувствует движение воздуха, свист, она понимает как ЭТО может быть больно и она инстинктивно вжимается в простыню, покрывающую твердые подушки дивана. Еще один оборот, еще один. Хвосты проходят прямо над её головой, всё ближе к затылку, к табуированным ушам. Ещё ниже, еще…Всё, хватит. Она достаточно напугана. Я наношу сравнительно несильный, стелящийся удар вдоль спины. Потом еще один. Еще. Она стонет, вжимается в простыню. На розово-красном, распаренном поркой теле появляются темно-бордовые полосы. Еще раз, чуть полегче. Она напрягает спину. Вот, сейчас, получишь по ягодицам.

Раз! Два! Три! Резко, без пощады но только до красноты. И еще раз – самыми кусачими кончиками.

— Ааа…

Она выпускает изо рта трензель и выстанывает «Ж-е-е-е-лтый».

Еще один свист над ухом — всё. Для порядку. А теперь хватит.

Быстро освобождаю ноги, руки, аккуратно снимаю повязку с глаз – мокрые глаза блестят, слезы в уголках глаз и на носу. Из носа немного течет. Даю пакет с одноразовыми платками, прикрываю простыней.

— Отдыхай.

Она подтягивает коленки к животы и поворачивается набок, животом ко мне, в позе полуэмбриона, подальше спиной от меня. Негромко сморкается, сопит.

Я иду на кухню, достаю из холодильника холодную бутыль воды и возвращаюсь в комнату.

— Повернись спиной ко мне, быстро!

Она не видит флогера в руках и поэтому поворачивается без раздумий.

Я беру холодную бутылку и кладу ей на спину. Прямо на простыню.

— Ой!

Она дергается все телом

— Терпи!

Раскатываю бутылку по спине, сверху вниз и снизу вверх, остужаю горящую кожу. Лучше бы конечно лед в пакете, но льда нет. Ничего, следов быть не должно. Оставляю бутылку, поднимаю простыню – нормально, следы быстро бледнеют. Оставляю её на диване и сажусь отдыхать. Ем банан, запиваю из бутылочки соком. В следующий раз (если он будет, этот раз) сок и банан подаст мне она. На коленях.

Она подсматривает за мной. Проходит минут 5.

— Ты отдохнула?

— Да… господин.

-Тогда иди ко мне.

Она поднимается с дивана и походит ко мне.

— На колени!

Она опускается.

— Ноги шире!

Опят переваливается и расставляет ноги.

Я беру ременный поводок и цепляю карабин к переднему кольцу ошейника. Кладу поводок на край кресла. Думаю. Потом беру со столика цепочку на соски. Два замысловатых захвата справа и слева с маленькими резиновыми площадками, щадящих соски соединены тяжелой цепочкой. Посмотрим, насколько они могут щадить. Я оттягиваю ей правый сосок, сосок твердеет прямо под рукой, я обхватываю сосок большим и указательным пальцем, аккуратно отпускаю захваты. Они смыкаются. Она чуть заметно вздрагивает и на секунду закусывает нижнюю губу. Делаю паузу.

— Цвет?

— Зеленый… господин.

Я беру второй сосок и делаю тоже самое. Цепочка свисает между её грудей.

— Пошли.

Тяну за поводок, поддергиваю её вверх, она понимает и встает. Я тоже поднимаюсь и веду её за поводок.

— Руки назад!

Она заводит назад, сколько может.

Мы идем в ванную.

Захожу сначала я, потом она.

— Сними с меня носки и закатай брюки до колен.

Она присаживается передо мной на корточки. Её голова на уровне моего паха. Я неожиданно хочу её в рот, мне хочется выплеснуться на её лоб и щеки, сжав рукой её затылок, но у меня сейчас другая идея. Её руки спускают с меня носки, я переступаю на ванный коврик. Она складывает носки на закрытую крышку унитаза. Оставаясь на корточках, в моей любимой позе, с напряженными мышцами голеней, она смотрит на меня снизу вверх. Рот её немного полуоткрыт. Это выглядит непристойной-призывно, в промежутках между губ белеют ровные зубы, виден кончик розового языка. Она хочет в рот? Не сейчас девочка, не сейчас…Не думай, что я сделаю то, на что ты намекаешь…Хотя бы мне так…хотелось…здесь и сейчас…в твой влажный и теплый рот…

— Вставай!

Она поднимается. Цепочка мотается между грудей, соски твердые, наверное ей нравится. Я беру с полки припасенную пару синих одноразовых бахил.

— Сейчас ты вымоешь мне ноги.

Она пускает воду, я переношу правую ногу через край ванной, она наклоняется и начинает аккуратно, нежно мылить и мыть стопу, щиколотки, скользить своими пальцами между моими, щекотать своим прикосновением пятки. Я легко опираюсь ладонью о её поясницу.

— Можно другую ногу?…Господин?

— Сначала надень бахилы на вымытую.

Она надевает бахилу на правую стопу. Я немного поворачиваюсь и даю ей помыть левую ногу. Цепочка ритмично брякает о край ванной. Я подтягиваю поводок, чтобы ремень не замочился водой. Всё, готово.

— Пошли!

Она распрямляет затекшую поясницу и мы возвращаемся в комнату. Она остается стоять у дивана, я забираюсь на подушки и ложусь.

— Снимай бахилы, соси и лижи.

Она опускается на колени, стягивает бахилы и начинает посасывать большой палец одной ноги, другой ноги, раздвигает языком пальцы, проводит между ними, сдвигает голову справа налево, трудолюбиво обсасывает каждый палец, неспешно двигается по каждому пальцу вверх-вниз, как будто во рту у ней член. Одновременно она массирует мне стопы. Теперь она влажно целует стопы, пятки, щиколотки. Я откидываюсь на подушки и расслабляюсь от этого нежного, скользкого, волнующего массажа… Член начинает пульсировать и наливается силой. Я расстегиваю внезапно ставшие очень тесными брюки выпускаю член наружу.

— Возьми в рот мой член, не дави сильно, я люблю частые, мелкие движения по головке, можешь поддрачивать за яйца.

Она ползет вверх, за ней тянется поводок и цепочка на сосках. Я беру её за груди, аккуратно освобождаю соски, потемнели на месте креплений, отстегиваю поводок, но ошейник не снимаю. Она берет мою головку в рот и начинает делать в точности как я сказал…Тянущее ощущение в промежности, нарастающая, распирающая изнутри тяжесть в головке, накатывающая упругая волна…

— Я сейчас кончу…

Она на секунду отстраняется, поднимается чуть выше и я выплескиваюсь несколько раз ей на грудь. Она переворачивается на бок и размазывают сперму по грудям, между грудями и соскам. Она улыбается. Смотрю на неё и тоже улыбаюсь. Теперь можно отдохнуть. Я откидываюсь на спину и нашариваю рукой кольцо на её ошейнике, подтягиваю к себе. Она ложится щекой на мою ладонь. Мы отдыхаем.

Я приподнимаюсь и хочу идти в ванную.

— Господин?

-Да?

— Можно мне кончить?

— Хочешь дрочить?

— Да.

— Наклонись ко мне.

Она наклоняет голову, я расстегиваю и снимаю ошейник.

— Кончай, экшен тоже окончен.

Я ухожу в ванну, подмываюсь, мочусь, привожу в себя в порядок. Когда я возвращаюсь, она лежит расслабленная с рукой в промежности, ноги широко разведены, одна нога задрана на валик дивана.

Я смотрю на неё и ничего не говоря начинаю убирать девайсы. Она поднимается и молча уходит в ванную. Я собираюсь не торопясь. Она возвращается полностью одетая.

— Соку?

— Да, спасибо.

Она пьёт из моей бутылочки.

— Вам оставить?

— Можешь допивать всё.

Мы выходим в прихожую, собираемся.

— Как ты себя чувствуешь?

-Хорошо, спасибо вам… господин.

Она наклоняется, берет меня за руку и целует мне ладоньлевой руки.

Я кладу руку ей на шею.

— Ты всё делала правильно, мне понравилось, честно, понравилось.

— Мне тоже.

Мы смотрим друг на друга. Я наклоняюсь к ней и целую в шею чуть ниже уха. Она приникает ко мне.

— Идем. Пора.

Дверь щелкает замком за нами.

Наверное, не в последний раз…

Автор — Alexx

Метки: тема, БДСМ, флагелляция, экшен, порка, зажимы_для_сосков, ударные, ошейник